Литературный конкурс-семинар Креатив
Рассказы Креатива

Кормщикова Полина - Золотая Долина

Кормщикова Полина - Золотая Долина

 

Среди кедров седых, среди золота трав,

Среди горных ручьев, что несутся стремглав,

Среди каменных рек, среди вечных снегов

От чужих глаз сокрыты Чертоги Богов.

В них сто комнат, и в каждой по трону стоит.

И на каждом престоле владыка сидит.

Кожа их как железо, одежда – порфир,

Губы их как рубины, а очи – сапфир.

И один из владык, позабытый герой,

Что могучие руки сомкнул за спиной,

Держит свиток со знанием тайным в руках.

Это знание сокрыто в минувших веках.

Тот, кто свиток добудет, навек обретет

Мудрость, славу, богатство, и власть, и почет,

Уподобится богу в величье своем

И познает он правду мечом и огнем.

Позабытый герой уж давно крепко спит

В вечной тьме он закован в базальт и гранит.

В своем сне ждет того, кто за свитком придет,

Кто отправится в долгий и трудный поход.

Сто медведей чертоги его сторожат,

Сто оленей у трона владыки стоят,

Сто небес над чертогами вместе слились,

Сотни птиц громовых в небеса поднялись.

Кто придет, отопрет сто закрытых дверей,

Вспомнит сотни имен и зажжет сто свечей.

Будет должен найти среди сотни других

Он героя со свитком познаний иных,

И по имени должен героя позвать,

И откроет Владыка пустые глаза.

Должно выдержать взгляд, должно ниц не упасть…

 

 Текст обрывается. Я в очередной раз перечитываю строки и понимаю – да, это где-то здесь, я на верном пути…

Я в Горной Шории. Горит костер, надо мной – черный купол звездного неба. Если отойти от костра шагов на десять – не видно ни зги. Где-то рядом шумит быстрая горная речка.

Это – одно из красивейших мест на земле. И, самое важное, Чертоги должны быть где-то здесь. Ведь написано же: среди кедров седых, среди золота трав… Это сказано о Золотой Долине, названной так из-за растущего в ней золотого корня. Всего остального – кедров, горных ручьев и каменных рек – здесь тоже хватает. Снег сходит полностью только на два месяца, в остальное время здесь лежат непроходимые сугробы.

Я не был здесь почти год. Зиму я пережидаю в тесном душном городе, но каждое лето прихожу сюда. Еще совсем маленьким я ходил здесь с моим отцом. Теперь один.

Я знаю каждую тропу, каждую остановку, знаю, в каких местах в конце июля вырастает черника. Но до появления в моей жизни листка с рифмованными строчками я не мог и подумать, что здесь могут быть спрятаны какие-то Чертоги – сама мысль о подобном кажется смешной.

Листок со стихотворением я нашел прошлой зимой.

Я возвращался домой с работы, было холодно и темно, я мои мысли в тот момент занимали только теплая квартира и горячая еда. И еще, пожалуй, недочитанная книжка. Главные герои как раз готовились спуститься в пещеры…

Когда я читаю книги, мне кажется, что именно ТАМ, в них настоящая жизнь, а здесь – так, черно-белая пленка. Герои книг часто оказываются живее, чем я сам, и это почему-то кажется правильным.

Мысли появлялись сумбурно, отрывисто, и совершенно случайно мой взгляд упал на скомканный, полузасыпанный снегом листок. Я бы так и прошел мимо, но… почувствовал. Разве не так бывает в книгах? Так случайно найденная старая карта открывает путь к кладу, или ржавая лампа таит в себе джинна…

Улыбаясь – глупости все, ничего подобного на самом деле не бывает – я поднял листок, кое-как отряхнул от снега и сунул в карман. Слишком уж, черт, холодно, чтобы прямо сейчас отправляться навстречу чудесам, даже не выпив перед этим горячего чаю.

Разумеется, о находке я забыл и не вспоминал неделю. Когда снова наткнулся на листок в кармане, хотел выкинуть – случайный порыв прошел. И все же развернул, прочитал и… в голове что-то провернулось, как шестеренки старых часов, щелкнуло и встало на место.

Я перечитал еще раз. Ладно, надо успокоиться. Сесть. Сто владык, сто медведей, сотня птиц… Итак. Я живу в сотой квартире в сотом доме по улице Ленина. Я учился в школе № 100. У меня сто друзей «Вконтакте» (хотя уж это вряд ли имеет значение). Не имей сто рублей, сто лет – век, сто раз отмерь… Не зря же это… Моя фамилия Соткин, наконец.

И описание. Я был уверен, что знаю, где это, что сотни раз проходил совсем рядом. Кедры седые, золото трав, ручьи эти горные. Я знал, нет, ЗНАЛ, что написано это о Золотой Долине. Там и кедров сотни (ха), и каменные реки есть – курум. И растет золотой корень. И где, как ни там, в долине, со всех сторон окруженной горами, могут быть спрятаны такие вот чертоги?

Я снова читал и перечитывал строки и раз за разом убеждался в своей правоте. Я понял, что листок попал ко мне не случайно, он ДОЛЖЕН был ко мне попасть. Так. Сейчас зима, и идти в Золотую Долину опасно – сугробы огромные, холод как в падме-нараке, и точно уж ничего нельзя там сейчас найти. Но летом, когда снег останется только на склонах гор, я был намерен пойти туда и попробовать отыскать Чертоги.

И вот я здесь. Передо мной – перевал Караташский, за которым лежит Золотая Долина. Указаний в стихотворении достаточно, и завтра начинается по-настоящему мой поиск. Времени – уйма, никто меня в городе не ждет: с работы я уволился, девушки у меня нет, а родители погибли, когда я был маленьким.

Утро. В палатке тепло и светло. Я завтракаю, упаковываю рюкзак и иду. Перевал Караташский – невысокий, и мне хватает двух часов, чтобы достичь вершины. Спуск – чуть сложнее и дольше, в Долине всегда холоднее и на перевале лежат снежники. Среди вечных снегов…

Вокруг – горы. Горы. Горы. Спуск. Курум. Заросли карликовой березки. Рощи кедров. Вкуснейшая вода из чистого горного ручья, берущего начало со снежника. Мелкие болота, самое грязное из которых чище, чем хлорированная канализационная вода в городе. Здесь – покой. Здесь – величие, к которому человек может на время прикоснуться и стать его частью. Да, хотя бы на время.

Есть люди, которые живут здесь большую часть года – приютчики. Их домики, куда уставший турист всегда может придти, разбросаны вокруг Долины. В самой же Долине ничего строить нельзя – уникальный природный заповедник. Приютчики рассказывают много историй – о маралах, которых они видели на горных хребтах, о погибших людях, которых по весне засыпало лавиной, о грибах, ягодах и лекарственных травах. И никогда ни один не говорил о Чертогах.

Вечереет. Пора подумать о месте для ночлега. Я поднимаюсь на пригорок и вижу горящий костер – вполне обычно в это время года, сейчас сезон для походов – расставленную палатку и золотую косу поверх синей куртки. Девушка. И, судя по всему, одна. А вот это совсем не обычно, так не бывает, девушки никогда в одиночку не ходят сюда, тяжело это и страшно.

Девушка что-то помешивает в котелке над костром. Я подхожу и здороваюсь. Она поднимает глаза, улыбается в ответ, приглашает сесть.

И вот мы уже сидим вместе у костра и болтаем так, как будто знакомы сто лет. Ее зовут Вероника. Она здесь действительно одна – а что такого, она часто одна ходит. Нет, рюкзак нести не тяжело. Да, она в состоянии сама напилить дрова и разжечь костер. Почему одна? Никто угнаться за ней не может (улыбается). А вообще – да Бог его знает, нравится ей так.

Она говорит, что ищет здесь покоя. Ищет место, где можно откинуть на время все рутинные заботы и просто жить, хоть немного. Я понимаю. Каждое ее слово я когда-то произносил сам.

Уже ночь, и над нами звезды, и я счастлив. Сейчас даже мечта о Чертогах временно отступила на второй план, поблекла, сделалась размытой под звуки волшебного голоса.

И я ловлю себя на мысли, что Вероника наверное и не человек даже, а лесная дриада, дух этой Долины. Она говорит и говорит, и:

- А знаешь, еще про Чертоги рассказывают. Слышал? Даже стих есть, красивый. Только у меня он не полностью, вот слушай:

Нет в Чертоги дверей, их ты должен открыть,

Кровью Высшего должен ты вход окропить.

Как развеешь по ветру ты древнюю кровь,

Так откроются двери в Чертоги Богов.

Должен броситься вниз с пика горного ты,

Птицы Грома подхватят на крыльях мечты.

И раздастся медведей приветственный рев,

И олени ударят копытами вновь.

И войдешь ты в Чертоги, и будешь один,

И получишь ты знание, о Властелин!

Внутри меня все застыло. Не бывает таких совпадений. Не бывает. Я встречаю человека, который декламирует мне недостающие строки, хотя, наверное, и это не все. Я уверен, это окончание, но середина тоже должна где-то быть…

Она смотрит на меня вопросительно, и я должен что-то сказать.

- Да, - выдавливаю из себя. – Очень… интересный стих. А кто написал?

Голос мой нарочито небрежен. Она, кажется, даже немного обижена моим безразличием.

- Не знаю, - отвечает она. – Устное народное творчество, наверное.

Улыбается натянуто. О Чертогах мы больше не говорим.

Утром мы решаем идти дальше вдвоем. Я так и не рассказал ей о цели своих поисков, не стал. Мог, но не стал, потому что… не надо, не стоит. Она хочет идти Верхний Зуб – так называется высочайшая точка горной цепи, окружающей Золотую Долину. Я соглашаюсь. Мне почему-то кажется логичным начать искать именно оттуда. Да и должны Чертоги быть отмечены чем-то таким, выходящим из ряда, должен быть у спящих воинов этакий курган…

День пути, почти ничем не отличающийся от предыдущего – болота, курум, кедры, ручьи. Идет мелкий холодный дождь. Но теперь я не один. Я уже отвык быть с кем-то, идти с кем-то, говорить с кем-то. Город, с его подставными лицами и фальшивыми улыбками – одно. Сейчас все по-другому. Я знаю, что каждая улыбка Вероники – настоящая, что каждое слово несет смысл, а не произнесено просто так, лишь бы что-то сказать.

Еще вечер. Ночь. Утро. К середине второго дня совместного путешествия мы подошли к Верхнему Зубу. Мы разбили лагерь у самого подножия гор. Решено было оставить рюкзаки в лагере и налегке подняться на вершину. Опасаться за вещи глупо, вороватые люди сюда не ходят, и чужие вещи, оставленные без присмотра, никто никогда не возьмет.

И мы лезем на Зуб. Горы высокая и крутая, но мы оба сильные, нас двое и нам легко. Через пару часов мы уже на вершине. Отсюда видна как на ладони вся Долина. И рядом со мной стоит Вероника, стоит и смеется, полная жизни и свободы. И мне снова кажется, что не человек она вовсе, а некое Высшее существо, появившееся здесь, чтобы…

В моей голове снова что-то щелкает, как тогда, зимой, снова прокручиваются старые шестеренки, и я снова понимаю. Теперь я понимаю ВСЕ. Понимаю, зачем встретил Веронику. Понимаю, что моя догадка про курган – единственно верная. И понимаю, что должен делать дальше.

Мне больно, мне страшно и стыдно, но я ДОЛЖЕН. Судьба мне открыть вход в Чертоги и войти внутрь, не просто так попал ко мне стих… Вероника стоит на самом краю, она не боится меня, она вообще ничего и никого не боится, да и зачем ей бояться? Высшие не умирают, ангелы не умирают, все вечно и все предопределено. И я протягиваю руку и толкаю ее в спину.

Тонкий вскрик, в котором скорее изумление, чем страх, переходит в долгий протяжный вой… Ангелы так не кричат, так вообще никто не должен кричать, только это теперь не важно, и некогда мне думать об этом. Тело Вероники летит вниз, ударяясь о камни, уже не живое, разбитое, и из него вырываются ярко-красные капли, которые подхватывает ветер, и уносит вверх, вопреки законам физики.

Грохот. Горы расходятся, и две сотни крыльев бьют по воздуху как одно. Из открывшегося провала поднимаются громовые птицы, где-то в стороне ревут медведи, а я сам уже лечу вниз, и уже поднимаются каменные веки просыпающихся героев, и я уже почти различаю их Владыку, и почти уже смотрю в его глаза. А потом земля и небо меняются местами, и меня, как мать младенца, пеленает темнота…

Я лежу на чем-то жестком, и глаза мои закрыты. Я слышу голоса, гулкие и громкие. Наверное, это говорят Герои. Это должны говорить Герои, только слова странные, никак не соответствующие моменту, вообще ничему не соответствующие.

- Его нашла группа туристов на Верхнем Зубе, сидел на скале, пускал слюни и про каких-то Героев бормотал. Ага, и девушку внизу они же нашли потом.

- Сама упала, наверное, а парень не выдержал, крыша съехала, у любого съедет. У него руки в трех местах сломаны.

- Смотри, у него веки подергиваются, очнулся, видать.

Я открываю глаза. Надо мной склонились две женщины в белых халатах. Это сон, бред. Не могут Герои выглядеть как толстые тетки с жирно намазанными помадой губами. Не могут Чертоги быть

белыми больничными стенами. Это последнее испытание, я уверен, надо только ответить достойно…

- Я пришел, - шепчу, - я здесь. Я готов встретиться с вашим Владыкой и принять свиток из его рук. Я так долго шел, я так искал, я готов…

- Совсем тронулся, бедняга, - лениво двигаются толстые губы. – Помочь бы…

- Помогут, помогут, только это уже не по нашей части.

Я иду по коридору в белом одеянии, поворот за поворотом, и их ровно сто. Руки связаны за спиной. Стены – изжелта-золотистые. Из-за некоторых на мгновение выглядывает медвежья морда, на полу – отпечатки оленьих копыт. Ведут меня два воина, высоких, плечистых, закутанных в белые одежды.

Коридор заканчивается. Передо мной услужливо распахивают двери. Я вхожу в небольшую светлую комнату и застываю на пороге. Я готов поклясться - в комнате ровно сто углов.

Опять сотня. Меня разбирает смех. Дверь за спиной закрывается. Я продолжаю смеяться. Я нашел свои Чертоги.


Авторский комментарий:
Тема для обсуждения работы
Рассказы Креатива
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования